1871

«1700-го года, мая в 11-й день, Великий государь царь и великий князь Петр Алексеевич, всея великия и малыя и белыя России самодержец. По сему вышеписанному челобитью Сенофанту Алымову на Григория Батурина в безчестии, что он, Григорей, говорил ему, что он смотрит на него зверообразно, - отказать; да и впредь буде кто на кого в таких или в иных к тому принятых не дельных итех (…) учнуть великому государю бить челом в приказех судьям отказать и челобитья не принимать и никого не допрашивать...»

«Старинный петровский ботик, носящий почетное название Дедушка русского флота, представляет один из   драгоценнейших исторических памятников. Его уважают как святыню и оказывают почести как живому существу. Начало такого благоговейного почитания ботика положено самим великим царем, который чтил в нем предмет, бывший ближайшим поводом к созданию русского флота.

Потешные плавания Петра, начавшиеся на Яузе, на ботике «Дедушке», постепенно принимая более и более серьезное направление, быстро от Яузы перешагнули к океану, а потомство ботика, разросшееся в сильные флоты, приобрело для России на севере и на юге значительные пространства морских берегов и своими боевыми подвигами успело заслужить уважение лучших тогдашних флотов

Петр чествовал свой ботик, как одного из достойнейших своих сотрудников; в нем он как бы олицетворял великую идею создания флота и, с другой стороны, почестями, отдаваемыми ботику «дед» выражал свою признательность заслугам славных внуков

Преемники великого царя относились к ботику с таким же уважением, и если по какому-нибудь важному случаю ему приходилось показываться перед народом, то явление это всегда было торжественно и сопровождалось почти царственными почестями…»

«Не только каждая национальность, а каждая страна, каждый закоулок имеют свои симпатии и антипатии, у каждого из них есть свои герои, свои мученики, свои предатели. Имена таких лиц долго живут среди народа, - и счастливо то население, которое не переживает памяти об этих людях. К числу своих героев-мучеников донской народ до сих пор причисляет Василия Дмитриевича Сухорукова, память о котором сохранилась на  всем протяжении Донской области. Имя его до сих пор с благоговением произносят в донских палатах и хижинах. Эта личность, обязанная своей известностью единственно своему светлому уму, прекрасному образованию и постоянному труду, испытала много горя, в котором и сошла в могилу…»

«11 января 1870 года, 6 ½ часов утра, после продолжительной и тяжкой болезни скончался на 70-м году от роду, один из достойных русских литераторов, преданный науке, как науке и искусству, как искусству, Александр Фомич Вельтман. Он принадлежал к числу тех московских типических тружеников, которые работают с утра до вечера в своем кабинете, никуда и никогда почти не выходят из дома, кроме случайных необходимостей, не знают никаких в свете удовольствий и всецело преданы своему делу. Подражателей им желать бесполезно, ибо могут ли найтиться охотники корпеть над письменным столом или за книгами, часов по 15-ти в день, но нельзя не воздать им должной дани уважения, даже мимо содержания их деятельности…»

«Александр Николаевич Неустроев передал в распоряжение редакции «Русской старины» записку из дела о бывшем новгородском гражданском губернаторе, действительном статском советнике Жеребцове, преданном суду, по высочайшему повелению, за беспорядки и неправильности по делу «Об убийстве домоправительницы графа Аракчеева, Шумской». Записка эта печатная, в лист, и заключает в себе 85 страниц, составлена она была для членов общего собрания сената при суждении дела Жеребцова.

Сообразно цели, для которой составлена, записка содержит: повод послуживший преданию суду Жеребцова, развитие этих оснований по пунктам обвинения, подкрепленное извлечением из дела, ответы Жеребцова, а также справки из дела об убийстве Шумской и других производств, изложение  некоторых документов, на которые ссылался подсудимый, и мнения сенаторов о вине Жеребцова…»

«Родился я в 1792 году с 25-го на 25-е октября в ночи. Родитель мой был священником при бедной церкви в селе Тарасове Рязанской губернии, а мать моя была из дворянского дома. ПО крайней ограниченности средств, приобретенных должностью при церкви, для содержания семейства, отец мой занимался сам земледелием и тем с большей охотой, что особенно любил сельское хозяйство. Это составляло единственный способ к возможному содержанию большого его семейства…»

«Господин генерал-адъютант, граф Шувалов. Как скоро до меня дошла печальная весть о смерти герцога Беррийского, я счел своим долгом выразить французскому королю то участие, которое я принимаю в его горе.

 Сам король сообщает мне это плачевное событие и я спешу ответить на его письмо, тем письмом, с которого копию прилагаю при сем.

Вы будете подателем сего письма; вручая оно его христианнейшему величеству, вы повторите ему изустно выражение тех чувств, которые я испытал узнавши о преступлении, покрывшем Францию трауром и поразившем ужасом Европу.

Вот, генерал, главная цель того поручения, которое я н вас возлагаю. Вы можете его считать окончательным, как скоро получите от короля аудиенцию, на которой вы подадите ему мое письмо о получите на него ответ его величества…»

В 1828 году, накануне взятия крепости Варны, на северном берегу лагеря графа Воронцова (впоследствии князя) шли переговоры между нашими уполномоченными и турецкими.  Начальники войск и жители города решились сдаться, но капитан-паша заперся в цитадели и хотел еще держаться. Государь имел тогда свое пребывание на корабле «Париж». К нему явился статс-секретарь Дашков с донесением, что турецкое начальство объявило, что несмотря на все предосторожности, принятые нашими войсками на южном берегу, каждую ночь изготовляют в Варне челнок из тростника и на нем отправляется через лиман нарочный, который, пробираясь лесами, переносит депешу к турецкому генералу Омер-Виону и от него доставляет ответы…

«Рылеев принадлежит к числу заметных отечественных поэтов первой четверти текущего столетия. Произведения его были помещаемы почти во всех современных ему периодических изданиях и перепечатывались в журналах многие годы спустя после его смерти.

Не касаясь политической деятельности Рылеева, так как биография его напечат. В «Русском вестнике» 1868 г. кн. VI и 1869 г. кн. III, - мы остановим  внимание наших читателей лишь на некоторых литературных произведениях этого поэта. Делаем это в интересах всестороннего и наиболее подробного изучения отечественной литературы знаменательного в жизни русского общества царствования Александра I притом по весьма уважительному поводу: в распоряжение «Русской старины», как мы уже заявили (Русск. Стар. 1870 г. т. II, стр. 524-526), в числе прочих бумаг литературного архива Ф.В. Булгарина – поступило довольно значительное собрание подлинных бумаг Рылеева…»

«Дмитрий Николаевич Бантыш-Каменский (род. 1778, ум. 1850), письма к которому приведены ниже, принадлежит к замечательным деятелям в области литературы отечественной истории. Карамзин справедливо писал к нему, что он «идет по следам своего родителя». Николай Николаевич Бантыш-Каменский, управляющий Московским Архивом Министерства Иностранных Дел, известен многими историческими трудами: таково его «Историческое известие об Унии», «Собрание государственных грамот и договоров» и вообще ему принадлежат до тридцати изданий и сочинений по части истории, богословия, древнего языкознания и словесности. Он скончался 20 января 1814 г. Дмитрий Николаевич был младший сын почетного труженика. С отличным образованием, Д.Н. соединил замечательную любовь к словесности, но в особенности к истории и археологии…»