Отечество в XVIII веке

Академик А.А. Куник в 1864 г. случайно приобрел у одного из букинистов (на Большой Садовой улице), для своей весьма богатой по истории библиотеки, очень любопытную рукопись. Эта тетрадь, в 4-ю долю сероватой бумаги, из семи листков, переплетенной в толстый кожаный переплет. Рукопись некогда принадлежала известному историку Д.Н. Бантышу-Каменскому, и заключает в себе: а) собственноручные заметки архимандрита Иосифа; б) записанное Бантыш-Каменским в Полтаве, в 1819 г., со слов архимандрита Иосифа, известие о пребывании этого лица в городке Горсензе, в Ютландии, при детях бывшей правительницы России Анны Леопольдовны; в) родословие ее фамилии и г) рисунок, собственноручно исполненный дочерью Анны Леопольдовны – принцессой Екатериной Антоновной...

«Бирон представляет собой тип, далеко не привлекательный, но во многих отношениях чрезвычайно своеобразный. В течение двадцати двух лет он находился безотлучно при императрице Анне Иоанновне (сперва в Митаве, потом в С.-Петербурге и Москве), и, по-своему, был лично ей предан. После кончины ее, он даже остался при теле в Летнем дворце и отложил до ее погребения, не только переезд свой в Зимний дворец, где помещался малолетний император Иоанн Антонович, но и приведение в исполнение замысла своего о свержении регентши Анны Леопольдовны. Когда он сам после 22-хдневного регентства попал в ссылку, продолжавшуюся 22 года, то, обращаясь оттуда с прошениями к императрице Елизавете Петровне, Бирон подписывался ее верноподданым. Между тем, он никогда не принимал российского подданства; напротив того, кичился пред русскими званием иностранца, ненавидел их и считал, пожалуй, не выше китайцев, - мнение, которым и теперь нас удостаивает большая часть полуобразованных немцев, именно надменностью отличающихся от истинно просвещенных…»

«Нашему генерал-майору Голенищеву-Кутузову. Усердная ваша служба и отличная храбрость, оказанная вами при взятии приступом города и крепости Измаила с истреблением бывшей там турецкой армии, при котором вы, командуя вверенной вам колонной, оказали новые опыты искусства и неустрашимости, преодолев под сильным огнем неприятельским все трудности, взошли на вал, овладели бастионом и когда превосходный неприятель принудил вас остановиться, вы, служа примером мужества, удержали место, превозмогли сильного неприятеля, утвердились в крепости и продолжали потом поражать врагов, учиняют вас достойным ордена нашего военного святого великомученика и Победоносца Георгия, на основании установления его. Мы вас кавалером ордена сего третьего класса всемилостивейше пожаловали, коего знаки повелеваем вам носить узаконенным порядком. Удостоверены мы совершенно, что вы получа сие со стороны нашей ободрение, потщитесь продолжением службы вашей, вящше удостоиться монаршего нашего благоволения.

В С.-Петербурге. Марта 25 дня 1791 г. Князь Потемкин-Таврический».

«Весной 1905 года в Соликамске получен именной указ Петра Великого от 16 января того же года о бритии бород и перемене русского платья на немецкое. Долго размышлял воевода о том, как объявить горестную новость подчиненным и всему народу, а главное, как добиться, чтобы воля его царского величества не осталась неисполненной; наконец, решил – огласить закон в церкви, да тут же и покончить дело.

Дождавшись первого воскресенья, градоначальник шлет жителям Соликамска повестку явиться к обедне в собор: есть-де указ от двора государева такой, который должны выслушать все и после неведением его отнюдь себя не оправдывать. Граждане поспешили в храм. Когда богослужение было совершено, воевода велел всему народу приостановиться, сам всходит на амвон и громко прочитывает роковую бумагу за подписью «Петр»…»

«Приехав в Петербург по смерти Екатерины, Император Павел тотчас же вытребовал к себе из Гатчины полковника Аракчеева. Аракчеев, получив приказание, немедленно прискакал в Петербург, как был, в одном мундире, не взявши с собою решительно никаких вещей и даже теплой одежды. При Екатерине офицеры Гатчинского отряда никогда не допускались в Зимний дворец, и потому, не зная расположения комнат, Аракчеев насилу отыскал Императора. Павел принял его очень милостиво, тотчас же произвел в генералы и назначил комендантом; Наследник же престола, Александр Павлович, назначен петербургским военным генерал-губернатором. Павел поставил их рядом, соединил их руки и сказал: «Будьте друзьями и помогайте мне». С этого момента началась дружба Аракчеева с будущим Императором. Не имея при себе даже перемены белья, Аракчеев на следующий день обратился к своему новому другу и объяснил ему неудобство своего положения. Александр прислал ему собственную рубашку, которую Аракчеев сохранил во всю свою жизнь, и чрез 38 лет был в ней похоронен согласно его завещанию. По смерти Александра I она лежала на столе в бывшем кабинете Императора, в грузинском доме графа Аракчеева, в сафьянном футляре, и золотая тисненая надпись сообщала о дне, в которой она была подарена графу, и завещание Аракчеева: быть в ней похороненным…»

«Записка, представленная 20 сентября 1786 года.

Имея достаточно времени для того, чтобы изучить в. князей в педагогическом отношении с тех пор, как я был допущен к ним, я считаю необходимым представить вашему сиятельству прилагаемый отчет, как общий вывод моих наблюдений, с тем, чтобы вы могли видеть в одно и тоже время, что было до сих пор сделано мною и что мне остается еще сделать.

1-я часть. О том, что было сделано и что остается сделать в настоящее время.

Чтение. Великий князь Александр читал со мной Робинзона, Колумба, Кортеза и Пизарра сочинения Кампе, несколько отрывков из Театральных пьес и Телемаха, несколько басней Лафонтена, полтора тома сочинений Миллота и различные места Корнелия Непота, Плутарха и римской истории  Фергуссона…»

«Был 1729 год, когда отец мой Этьен Позье, родившийся в Клераке, решился, по настоянию брата своего Пьера Позье, состоявшего хирургом при дворе русского императора Петра I, уехать из Женевы, где он имел жительство с женой своей Сюзанной Буверо, от которой имел шестерых детей. Незначительность состояния утвердила его в этом намерении. Он взял с собой старшего брата моего Филиберта и меня, которому было в то время не более десяти лет, а в Женеве оставил трех моих сестер и третьего брата…»

«1719 год. Июнь 3. Сговорил я жениться на дочери Гаврила Ивановича графа Головкина канцлера, Настасье Гавр., на Котлине острову.

5. Взят я службу ко двору государя императора Петра Великого волунтиром.

1722 год. Генваря 28. Написан я, имянным указом, в сержанты Л. Г. в преображеский полк, а был, по прежнему при дворе.

Апрель 16. Женился я на дочери канцлера графа Головина, Настатье Гавр. в Москве.

1723 год. Август 21. Родился у меня первый сын к. Александр 4 ¼ часа пополуночи, в С. Петербурге, имя дано, того же августа 30 числа, пр. отца нашего Александра Свирского. Восприемниками были государь император Петр Великий и государыня цесаревна Анна Петровна…»

«Трудно предполагать, чтобы кому-нибудь из читателей «Русск. Стар.» не было известно имя Степ. Ив. Шешковского, начальника Тайной Канцелярии в 1780 – 1790 гг. Вот отрывок из заметки о нем почти современника его, П.А. Радищева, сына известного автора «Путешествия из Петербурга в Москву».

«Низкий происхождением, воспитанием и душевными качествами, Шешковский был грозою столицы. Ему была препоручена Тайная Канцелярия и этот Великий Инквизитор России исполнял свою должность с ужасной аккуратностью и суровостью. Он действовал с отвратительным самовластием и суровостью, без малейшего снисхождения и сострадания. Шешковский сам хвалился, что знает средства вынуждать признания; а именно: он начинал тем, что допрашиваемое лицо хватит палкой подсамый подбородок, так что зубы затрещат, а иногда и выскакивают…»

«Предложения бывшего в санктпетербургском губернском правлении председательствующего генерал-аншефа Архарова.

1. 19 ноября 1796 г. Его и. в. высочайше поветь соизволил, чтобы никто не имел за своими экипажами слуг, одетых в гусарское, или под другим названием платье, кроме ливрей каждому классу приличной, а потому тотчас учинить об оном предписание во все части сей столицы, дабы объявлено было обывателям, с надлежащими в том подписками, наблюдая наитщательнейше, чтобы объявленное высочайшее повеление исполнено было во всей точности с нынешнего дня…»