Отечество в XIX веке

«Родился я в 1792 году с 25-го на 25-е октября в ночи. Родитель мой был священником при бедной церкви в селе Тарасове Рязанской губернии, а мать моя была из дворянского дома. ПО крайней ограниченности средств, приобретенных должностью при церкви, для содержания семейства, отец мой занимался сам земледелием и тем с большей охотой, что особенно любил сельское хозяйство. Это составляло единственный способ к возможному содержанию большого его семейства…»

«Господин генерал-адъютант, граф Шувалов. Как скоро до меня дошла печальная весть о смерти герцога Беррийского, я счел своим долгом выразить французскому королю то участие, которое я принимаю в его горе.

 Сам король сообщает мне это плачевное событие и я спешу ответить на его письмо, тем письмом, с которого копию прилагаю при сем.

Вы будете подателем сего письма; вручая оно его христианнейшему величеству, вы повторите ему изустно выражение тех чувств, которые я испытал узнавши о преступлении, покрывшем Францию трауром и поразившем ужасом Европу.

Вот, генерал, главная цель того поручения, которое я н вас возлагаю. Вы можете его считать окончательным, как скоро получите от короля аудиенцию, на которой вы подадите ему мое письмо о получите на него ответ его величества…»

В 1828 году, накануне взятия крепости Варны, на северном берегу лагеря графа Воронцова (впоследствии князя) шли переговоры между нашими уполномоченными и турецкими.  Начальники войск и жители города решились сдаться, но капитан-паша заперся в цитадели и хотел еще держаться. Государь имел тогда свое пребывание на корабле «Париж». К нему явился статс-секретарь Дашков с донесением, что турецкое начальство объявило, что несмотря на все предосторожности, принятые нашими войсками на южном берегу, каждую ночь изготовляют в Варне челнок из тростника и на нем отправляется через лиман нарочный, который, пробираясь лесами, переносит депешу к турецкому генералу Омер-Виону и от него доставляет ответы…

«Всем членам моего семейства и рода исстари чины и почести, или не давались, или они не искали их, хотя некоторые из них и были боярами и воеводами при царях Иване грозном, Федоре и Алексее, и в последних царствованиях дослуживались до чинов бригадиров и генерал-майоров, но никогда не выдавались из толпы и не играли ролей временщиков и царедворцев, несмотря на наследственный ум, на богатство, познания и путешествия, достояния весьма немногих в те времена. Так прадед мой Денис Васильевич, женатый на Анне Андреевне Колычевой, один из умнейших людей своего времени, был так образован, что пользуясь своим богатством. Послал сына своего Владимира учиться за границу….»

«Едва ли когда-нибудь русская наука, литература и искусство в самое короткое время понесли столь много весьма чувствительных и неожиданных потерь, как это случилось в последние пять месяцев.

В.И. Даль, А.Ф. Гильфердинг, С.Н. Палаузов, П.П. Пекарский, Ю.И. Утин, В.И. Кельсиев (писатель не без таланта), доктора медицины Шипулинский т Янушевич, артист П.М. Садовский, музыкант кн. Ю.Н. Голицын и еще несколько замечательных общественных деятелей уже выхвачены смертью из среды русского общества…»

«Известное происшествие в старо-Семеновском полку, 18-го октября 1820 г., оставило глубокий след в царствовании Александра I. Семеновским событием объясняется решительный поворот правительства того времени на путь крайней реакции. Отсюда понятно. Почему этот эпизод имеет важное значение для исследователя и новые о нем подробности имеют значение. Таковые подробности представляют записки полковника Ивана Федоровича Вадковского, бывшего в 1820 году командиром 3-го, а потом 2-го батальона лейб-гвардии Семеновского полка.

Рассказ  Вадковского озаглавлен в подлиннике «оправдательная статья», и действительно, кроме довольно подробного изложения событий 18-го октября и последующих дней 1820 года, он заключает в себе оправдания автора против возведенных на него обвинений в нераспорядительности и проч. Во всяком случае, «оправдательная статья» Вадковского, вместе с напечатанными уже в «Русской Старине» рассказом очевидца, всесторонне разъясняют, так называемую, Семеновскую историю 1820 года»

«Из всех владений Средней Азии Хивинское ханство, по своему географическому положению близ наших окраин и в низовьях важнейшей водной артерии страны, всегда обращало на себя наибольшее наше внимание. Мы находились с ним в прямых сношениях, когда имели еще очень смутное понятие о Ташкенте или Самарканде. Начиная с XVII столетия, к Хиве направляются русские путешественники, большей частью в качестве дипломатических агентов (Хохлов – 1620 г., Федотов – 1669, Даутов – 1675, Беневени – 1725, Гладышев, Муравин и Назимов – 1740,  Рукавкин – 1753, Бланкеннагель – 1793, Муравьев – 1819, Никифоров – 1841, Данилевский и Базинер – 1842, Игнатьев и Бутаков – 1858 и проч.), и даже военные экспедиции (яицких казаков в начале XVII столетия, князя Александра Бековича Черкасского 1717 года, генерал-адъютанта Перовского 1839). А в 1847 году, заняв низовья Сыр-Дарьи и открыв плаванье по Аральскому морю, мы примкнули почти непосредственно к ее владениям.

Но вскоре, вследствие случайного обстоятельства, внимание наше обратилось совершенно в другую сторону. С 1853 года мы двинулись вверх по Сыр-Дарье и постепенно заняли значительные части Кокандского и Бухарского ханств с Ташкентом (1865) и Самаркандом (1868). Вслед за тем войска наши высадились у Красноводска и упрочились на восточном берегу Каспийского моря. Таким образом Хива, забытая на время, была обойдена с двух сторон. Он не потеряла, однако, для нас того значения, которое дает ей само географическое ее положение. Напротив, всякий раз, когда в среде ученых  обществ в литературе обсуждался вопрос о мерах к развитию нашей торговли в Средней Азии, постоянно высказывалась мысль о важности в этот отношении водного пути по Аму-Дарье, ключом которого служит Хивинское ханство…»

 «Автор «Записок» родился в 1805 году. В 1815 г. П.А.Каратыгин поступил в театральное училище. 1-го марта 1823 года вступил он на русскую сцену. 1-го марта 1873 года истекло 50 лет служения его искусству.

Петр Андреевич Каратыгин, принадлежа к семье, из которой вышло несколько крупных талантов, ознаменовал свою полувековую службу замечательной преданностью и любовью к искусству. Всегда хороший, умный актер – он был и остается чрезвычайно полезным артистом, несколько поколений зрителей встречают его в самых разнообразных ролях с полным удовольствием. Отличный знаток сцены, опытный наставник в драматическом искусстве. Петр Андреевич был руководителем бесчисленного множества любителей-актеров, устраивая домашние спектакли в царских чертогах, в учебных заведениях и семьях всех сословий петербургского населения….

Независимо от сего, Петр Андреевич служение свое театру ознаменовал обширною и притом вполне бескорыстною деятельностью на поприще драматического писателя. Первые опыты его в литературе относятся к 1821 году, то были пьески для домашних спектаклей в театральном училище, они вызвали одобрение А.С. Грибоедова. В 1830 году Каратыгин в первый  раз поставил свое произведение на сцену общественного театра и затем в течение сорока лет явилось из под его пера до ста пьес оригинальных, переводных и переделок иностранных пьес. Если не все они отличаются литературными достоинствами. То почти все дали превосходные роли знаменитым, первоклассным дарованиям русской сцены, каковы: Рязанцев, Дюр, Сосницкий, Мартынов, Максимов, Самойлов, Асенкова, сестры Самойловы и др.»

«Граф Федор Петрович Толстой принадлежит к той небольшой группе деятелей, которые составляют гордость и украшение русской аристократии, но аристократии не одной породы, а ума и таланта.

В продолжение почти семидесяти лет художническая деятельность графа Федора Петровича сделала его известным во всей Европе. Академии Художеств многих европейских держав имеют его в числе почетных своих членов. Маститый славный представитель русских художников – граф Федор Петрович, издавна пользуется глубочайшим уважением всех деятелей в области искусства и стяжал это благоговейное уважение своею не запятнанною, многолетнею, вполне труженическою жизнью.

Граф Федор Петрович – принадлежит к числу самоучек. До сих пор мы встречали самоучек, пролагающих себе путь в мире художеств или науки с низших ступеней. В графе Федоре Петровиче мы видим самоучку, смело направившегося в храм искусства с высших ступеней русского общества.

В самом деле, его происхождение, родственные и другие связи, предрассудки и другие предубеждения того сословия, к которому он принадлежит, первоначальное образование, им полученное, - словом сказать, все соединилось семьдесят лет тому назад, - против того, чтобы 18-ти летний юноша променял все блага предстоящей ему карьеры на тяжкий труд художника.

Но молодой человек чувствовал свое призвание и, ободренный милостивыми словами императора Александра I, мудро провидевшего в нем высокое дарование. Смело вступил на тернистый путь русского художника. Впервые тогда Россия увидела в семье подвижников искусства графа, представителя одной из именитейших фамилий…»

«Лица, интересующиеся остатками древнего русского эпоса, которые еще хранятся в народной памяти в глуши нашего Севера, с живым  сочувствием отнеслись к мысли отделения этнографии русского Географического Общества – пригласить сюда одного из замечательнейших представителей этого отживающего мира эпической поэзии, крестьянина Олонецкой губернии Рябинина. Давно не видели в залах Географического Общества такого многочисленного собрания, как то, которое посвящено было отделением этнографии слушанию его былин и которое почтил своим присутствием председатель Общества, его императорское высочество великий князь Константин Николаевич. Отделение присудило Рябинину серебряную медаль, - едва ли не первого такого рода награду, которое наше Географическое Общество дает русскому крестьянину, а августейший председатель Общества удостоил его подарка, как нельзя более удачно выбранного для рапсода, воспевающего княженецкие пиры солнышка-Владимира – его высочество пожаловал ему серебряную чарку в древнем русском стиле...»